Филип Дик - Порог между мирами [litres]

— Ладно, — сказал Бохеджан. — Сделаю, что смогу.

Повесив трубку, Кравелли начал искать сигареты. Пока что оставалось лишь сидеть и ждать, когда вернется Джим. Он знал, что это может произойти не скоро.

Он подумал, что теперь, возможно, выяснится, почему Кэлли Вэйл застрелила ремонтника. Если она столкнулась с синантропом, это должно было стать для нее шоком. Вероятно, в панике она приняла Эриксона за одного из туземцев. А учитывая, что большинство знакомых ему ремонтников были довольно неуклюжими и сутулыми, легко было понять ошибку Кэлли.

«Бедная девочка, — подумал Тито. — Ее запихнули туда якобы для ее же безопасности, и каково же было ее удивление, когда однажды над головой пролетел деревянный планер. Вряд ли она ожидала подобной встречи!»

Сидевший в задней части хоппера, летевшего через Атлантику, синантроп в синей шапочке и похожем на тогу одеянии произнес:

— Меня зовут Билл Смит.

По крайней мере, так интерпретировала его слова машина-переводчик — это было все, на что были способны ее схемы.

«Билл Смит, — мысленно повторил Сол Хайм. — Подходящее имя дала ему машина! Столь же американское, как яблочный пирог». Он в десятый раз мрачно посмотрел на часы. «Мы когда-нибудь перелетим через этот океан?» — думал он. Ничто не предвещало скорого возвращения. Время словно остановилось, и Хайм знал, кого следует в этом винить. Билла Смита, естественно. Полет в его обществе стал для Сола настоящим кошмаром.

— Привет, Билл Смит, — между тем говорил в микрофон Диллингсворт. — Рады с тобой познакомиться. Мы восхищены чудесами вашей науки и техники. Собственно, куда ни глянь, всюду видны доказательства ваших недюжинных способностей: дома, дороги, корабли, планеры… наконец, одежда!

Из динамика машины-переводчика доносилась череда кашляющих и взвизгивающих звуков, которые синантроп слушал с отвалившейся челюстью. Его маленькие глазки заблестели, когда он с видимым усилием попытался понять чужую речь. Что-то проворчав, Сол Хайм отвернулся и уставился в окно.

«Подумать только, я подал в отставку из-за такой ерунды, как несогласие с Джорджем-Уолтом, — размышлял он. — С теперешней ситуацией просто не сравнить!»

— Интересно, о чем будет новая речь, — язвительно сказал он сидевшему рядом Джиму Брискину. — Ты уже решил, что станешь говорить, Джим? Может, насчет эмиграции? В свете нового открытия ситуация меняется.

Он ждал ответа, но Джим молчал, сгорбившись и разглядывая свои сплетенные на коленях пальцы.

— Неужели будет создано нечто вроде линии Мэйсона — Диксона?[2] — продолжал Сол. — Они по одну сторону, мы по другую. Естественно, если обезьяны согласятся.

— А почему они должны согласиться? — спросил Джим.

— Другой вариант, который мы можем им предложить, — полное уничтожение. Если, конечно, позволит Билл Шварц.

— Об этом не может быть и речи, — ответил Джим. — И я знаю, что Шварц меня поддержит. У них точно такое же право на жизнь, как и у нас. Ты это знаешь, я это знаю, и они это знают.

— Именно об этом ты и собираешься объявить в своем очередном выступлении? Планета принадлежит им — с условием, что все гибы смогут там поселиться и стать фермерами?

— Кажется, я начинаю понимать, о чем ты, — медленно проговорил Джим. Его лицо исказилось от гнева. — Так посоветуй мне что-нибудь, это твоя работа.

— Этот мир, — сказал Сол, — в состоянии принять семьдесят миллионов гибов. Они могут поселиться на североамериканском континенте. Но в какой-то момент начнутся трения. Люди и эти уродливые существа будут убивать друг друга. Повторится то же самое, что уже было во время завоевания Нового Света белыми колонизаторами. Понимаешь? Синантропов Северной Америки будут шаг за шагом вытеснять, пока континент не окажется полностью от них очищен. Они могут сдаться с тем же успехом, как и ты сам. Речь идет о том, что подобный ход событий неизбежен.

— И что дальше?

— Дальше возникнут настоящие проблемы, поскольку рано или поздно какой-нибудь группировке придет в голову, что если удалось завладеть Северной Америкой, то почему бы не взяться и за Европу с Азией. А тогда снова начнется война, подобная той, что шла в обоих мирах пятьдесят или сто тысяч лет назад. Только вестись она теперь будет не каменными топорами, но атомными бомбами, отравляющими газами и лазерами с нашей стороны, а с их… — он сделал задумчивую паузу, — всем тем, что они получили с нашего спутника. Кто знает, может, за полтора миллиона лет им удалось изобрести источник энергии, о котором мы понятия не имеем. Ты подумал об этом?

Джим лишь пожал плечами.

— А если мы их спровоцируем, — продолжал Сол, — они используют эту энергию против нас. У них просто не будет выхода.

— Мы всегда можем захлопнуть дверь. Закрыть проход, отключив скатлер.

— Но к тому времени там уже поселится семьдесят миллионов колонистов. Можно ли их просто так бросить?

— Нет, конечно.

— Тогда не говори про хлопанье дверью. Это не выход. С момента, когда первый гиб перешагнет порог скатлера, принимать подобное решение будет поздно. Для этого Билла Смита полет на нашем хоппере — примерно то же самое, чем для нас было бы путешествие на летающей тарелке. Представь, что он расскажет своим приятелям, когда вернется домой — если это когда-нибудь произойдет.

— Что такое летающая тарелка?

— В двадцатом веке некоторые утверждали… — начал Сол.

— Ах да, помню, — прервал его Джим.

— Был бы ты уже президентом, — сказал Сол, — смог бы встретиться с какими-нибудь шишками из их мира, если допустить, что у них вообще существует правительство. Но пока ты лишь частное лицо и ни к чему не можешь их принудить. А Шварц, если история снова повторится, и пальцем не пошевелит, поскольку он знает, что его президентский срок вскоре заканчивается. Он свалит все на тебя. А в январе, вероятно, будет уже поздно вести мирные переговоры.

— Фил Дэнвил напишет для меня речь, в которой будет все объяснено, — сказал Джим.

Сол рассмеялся:

— Ну да, конечно, черт возьми! Нет, проблему решить никому не удастся. И уж точно она не по зубам такому кретину, как Фил Дэнвил. Но пусть попробует, посмотрим, что он придумает.

«Скажем, к завтрашнему вечеру, — мысленно договорил Сол. — Или, самое позднее, к послезавтрашнему».

Достав из кармана карту, он аккуратно развернул ее и начал изучать.

— Сегодня вечером я должен выступать в Кливленде, — напомнил Джим.

В задней части хоппера машина переводила слова Билла Смита:

— …Металл — зло. Подобно смерти, он принадлежит земным глубинам. Он часть того мира, куда отправляется все, чье время подошло к концу.